Неточные совпадения
Когда человек и без
законов имеет возможность делать все, что угодно, то странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое не только не распространяет, но именно ограничивает эту возможность.
Глупову именно нужен был"сумрак
законов", то есть такие
законы, которые, с пользою занимая досуги законодателей, никакого внутреннего касательства до посторонних лиц
иметь не могут.
Я знал одного градоначальника, который хотя и отлично знал
законы, но успеха не
имел, потому что от туков, во множестве скопленных в его внутренностях, задыхался.
И еще говорят, что Микаладзе не
имел права не издавать
законов, — и это, конечно, справедливо.
Так окончил свое административное поприще градоначальник, в котором страсть к законодательству находилась в непрерывной борьбе с страстью к пирогам. Изданные им
законы в настоящее время, впрочем, действия не
имеют.
Сидя на скамьях семинарии, он уже начертал несколько
законов, между которыми наиболее замечательны следующие:"всякий человек да
имеет сердце сокрушенно","всяка душа да трепещет"и"всякий сверчок да познает соответствующий званию его шесток".
Ибо
закон, каков бы он ни был (даже такой, как, например:"всякий да яст"или"всяка душа да трепещет"), все-таки
имеет ограничивающую силу, которая никогда честолюбцам не по душе.
Напротив того, градоначальник не тучный, но и не тощий, хотя бы и не был сведущ в
законах, всегда
имеет успех.
Средние
законы имеют в себе то удобство, что всякий, читая их, говорит: «какая глупость!» — а между тем всякий же неудержимо стремится исполнять их.
Наконец, третий градоначальник
имел столь малый рост, что не мог вмещать пространных
законов, и от натуги умре.
Но тут встретилось непредвиденное обстоятельство. Едва Беневоленский приступил к изданию первого
закона, как оказалось, что он, как простой градоначальник, не
имеет даже права издавать собственные
законы. Когда секретарь доложил об этом Беневоленскому, он сначала не поверил ему. Стали рыться в сенатских указах, но хотя перешарили весь архив, а такого указа, который уполномочивал бы Бородавкиных, Двоекуровых, Великановых, Беневоленских и т. п. издавать собственного измышления
законы, — не оказалось.
— Естественные
имеют столь же педагогически-развивательное влияние, — подхватил Песцов. — Возьмите одну астрономию, возьмите ботанику, зоологию с ее системой общих
законов!
Стихи на случай сохранились;
Я их
имею; вот они:
«Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни?
Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он.
Нет нужды; прав судьбы
закон.
Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она,
Всё благо: бдения и сна
Приходит час определенный;
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!
Одним словом, если припомните, проводится некоторый намек на то, что существуют на свете будто бы некоторые такие лица, которые могут… то есть не то что могут, а полное право
имеют совершать всякие бесчинства и преступления, и что для них будто бы и
закон не писан.
— Нет, нет, не совсем потому, — ответил Порфирий. — Все дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных» и «необыкновенных». Обыкновенные должны жить в послушании и не
имеют права переступать
закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные
имеют право делать всякие преступления и всячески преступать
закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас, кажется, если только не ошибаюсь?
— А может быть — втрое. Да-с. Родственников — нет. Стало быть:
имеем выморочное имущество, кое, по
законам империи нашей, отходит в казну. Это очень волнует некоторых… людей со вкусом к жизни.
— Коренной сибиряк более примитивен, более серьезно и успешно занят делом самоутверждения в жизни. Толстовцы и всякие кающиеся и вообще болтуны там — не водятся. Там понимают, что ежели основной
закон бытия — борьба, так всякое я
имеет право на бесстыдство и жестокость.
Хотя любовь и называют чувством капризным, безотчетным, рождающимся, как болезнь, однако ж и она, как все,
имеет свои
законы и причины.
В одном из прежних писем я говорил о способе их действия: тут, как ни знай сердце человеческое, как ни будь опытен, а трудно действовать по обыкновенным
законам ума и логики там, где нет ключа к миросозерцанию, нравственности и нравам народа, как трудно разговаривать на его языке, не
имея грамматики и лексикона.
Они хотели
иметь свои
законы, управление и надеялись, что сумеют, без помощи англичан, защититься против врагов.
Такое объяснение всего того, что происходило, казалось Нехлюдову очень просто и ясно, но именно эта простота и ясность и заставляли Нехлюдова колебаться в признании его. Не может же быть, чтобы такое сложное явление
имело такое простое и ужасное объяснение, не могло же быть, чтобы все те слова о справедливости, добре,
законе, вере, Боге и т. п. были только слова и прикрывали самую грубую корысть и жестокость.
Речь шла только о том,
имел или не
имел по
закону издатель право напечатать статью фельетониста, и какое он совершил преступление, напечатав ее, — диффамацию или клевету, и как диффамация включает в себе клевету или клевета диффамацию, и еще что-то мало понятное для простых людей о разных статьях и решениях какого-то общего департамента.
Смех, которым ответил адвокат на замечание Нехлюдова о том, что суд не
имеет значения, если судейские могут по своему произволу применять или не применять
закон, и интонация, с которой он произнес слова: «философия» и «общие вопросы», показали Нехлюдову, как совершенно различно он и адвокат и, вероятно, и друзья адвоката смотрят на вещи, и как, несмотря на всё свое теперешнее удаление от прежних своих приятелей, как Шенбок, Нехлюдов еще гораздо дальше чувствует себя от адвоката и людей его круга.
— Я не выставляю подсудимого каким-то идеальным человеком, — говорил Веревкин. — Нет, это самый обыкновенный смертный, не чуждый общих слабостей… Но он попал в скверную историю, которая походила на игру кошки с мышкой. Будь на месте Колпаковой другая женщина, тогда Бахарев не сидел бы на скамье подсудимых! Вот главная мысль, которая должна лечь в основание вердикта присяжных.
Закон карает злую волю и бесповоротную испорченность, а здесь мы
имеем дело с несчастным случаем, от которого никто не застрахован.
Огромное значение в изменении взгляда на космический порядок
имело также открытие
закона относительности.
Нет фатальной необходимости, нет непреложных экономических
законов, эти
законы имеют лишь преходящее историческое значение.
Вместо твердого древнего
закона — свободным сердцем должен был человек решать впредь сам, что добро и что зло,
имея лишь в руководстве твой образ пред собою, — но неужели ты не подумал, что он отвергнет же наконец и оспорит даже и твой образ и твою правду, если его угнетут таким страшным бременем, как свобода выбора?
— Это так, вертопрахи, — говорил он, — конечно, они берут, без этого жить нельзя, но, то есть, эдак ловкости или знания
закона и не спрашивайте. Я расскажу вам, для примера, об одном приятеле. Судьей был лет двадцать, в прошедшем году помре, — вот был голова! И мужики его лихом не поминают, и своим хлеба кусок оставил. Совсем особенную манеру
имел. Придет, бывало, мужик с просьбицей, судья сейчас пускает к себе, такой ласковый, веселый.
Вот до каких геркулесовских столбов безумия можно доправиться,
имея две-три полиции, враждебные друг другу, канцелярские формы вместо
законов и фельдфебельские понятия вместо правительственного ума.
— По какому
закону, — сказал мой товарищ, — обязаны мы вам читать наши пассы; мы обязаны их
иметь и показывать, а не диктовать, мало ли что я сам продиктую.
Та сторона движения, которую комитет представлял, то есть восстановление угнетенных национальностей, не была так сильна в 1851 году, чтоб
иметь явно свою юнту. Существование такого комитета доказывало только терпимость английского законодательства и отчасти то, что министерство не верило в его силу, иначе оно прихлопнуло бы его или alien биллем, [
законом об иностранцах (англ.).] или предложением приостановить habeas corpus.
—
Имею желание в
закон вступить, — молвил он, не теряя слов для предварительных объяснений.
Да и как не поощрять, когда пословица в те давние времена ходила: «Каждая купчиха
имеет мужа — по
закону, офицера — для чувств, а кучера — для удовольствия». Как же кухарке было не
иметь кума-пожарного!
Нельзя установить
законов истории, так как нельзя построить науку истории по образцу естествознания, которое
имеет дело с повторяющимися явлениями и устраняет все индивидуальное.
Содержа в себе всю полноту бытия, абсолютное не подчиняется
законам противоречия и исключенного третьего не в том смысле, чтобы оно отменяло их, а в том смысле, что они не
имеют никакого отношения к абсолютному, подобно тому как теоремы геометрии не отменяются этикой, но не
имеют никакого применения к ней».
Каторжным по переходе в разряд исправляющихся
закон разрешает жить вне тюрьмы, строить себе дома, вступать в брак и
иметь деньги.
Где чиновник
имеет право по
закону без суда и расследования наказать розгами и посадить в тюрьму, и даже послать в рудник, там существование суда
имеет лишь формальное значение.
Один живет на деньги, которые он привез с собой из России, и таких большинство, другой — в писарях, третий — в дьячках, четвертый — держит лавочку, хотя по
закону не
имеет на это права, пятый — променивает арестантский хлам на японскую водку, которую продает, и проч. и проч.
Ни составители
законов о ссыльных, ни исполнители их не
имели ясного представления о том, что такое каторга, в чем она должна заключаться, для чего она нужна.
Очевидно, что во время стрельбы собака не нужна, но поутру необходимо употреблять ее для отыскания убитых и подбитых дупелей, которые иногда
имеют еще силы отойти довольно далеко. В заключение скажу, что мне показалось как-то совестно убивать птицу пьяную, безумную, вследствие непреложного
закона природы, птицу, которая в это время не видит огня и не слышит ружейного выстрела!
В то мгновение, когда он потакал насилию своих сыновей, когда он к болезни сердечной супругов присовокуплял поругание, когда на казнь подвигался, видя сопротивление своему адскому властвованию, — тогда
закон, стрегущий гражданина, был в отдаленности, и власть его тогда была неощутительна; тогда возрождался
закон природы, и власть обиженного гражданина, неотъемлемая
законом положительным в обиде его, приходила в действительность; и крестьяне, убившие зверского асессора, в
законе обвинения не
имеют.
Муж и жена в обществе суть два гражданина, делающие договор, в
законе утвержденный, которым обещеваются прежде всего на взаимное чувств услаждение (да не дерзнет здесь никто оспорить первейшего
закона сожития и основания брачного союза, начало любви непорочнейшия и твердый камень основания супружнего согласия), обещеваются жить вместе, общее
иметь стяжание, возращать плоды своея горячности и, дабы жить мирно, друг друга не уязвлять.
Неравенством лет нарушается единый из первейших
законов природы; то может ли положительной
закон быть тверд, если основания не
имеет в естественности?
Но если
закон иль, лучше сказать, обычай варварский, ибо в
законе того не писано, дозволяет толикое человечеству посмеяние, какое право
имеете продавать сего младенца?
Нередко в затруднительных случаях, когда уверение в невинности названного преступником меня побуждало на мягкосердие, я прибегал к
закону, дабы искати в нем подпору моей нерешимости; но часто в нем находил вместо человеколюбия жестокость, которая начало свое
имела не в самом
законе, но в его обветшалости.
Таким образом,
законы имеют условное значение по отношению к нам.
Заметьте, как добр и чувствителен этот старик и как он в то же время жестокосерд единственно потому, что не
имеет никакого сознания о нравственном значении личности и все привык подчинять только внешним
законам, установленным самодурством.
Да неужели же, князь, вы почитаете нас до такой уже степени дураками, что мы и сами не понимаем, до какой степени наше дело не юридическое, и что если разбирать юридически, то мы и одного целкового с вас не
имеем права потребовать по
закону?
— Может быть, очень может быть, господа, — торопился князь, — хоть я и не понимаю, про какой вы общий
закон говорите; но я продолжаю, не обижайтесь только напрасно; клянусь, я не
имею ни малейшего желания вас обидеть.
— Генерал! Вспомни осаду Карса, а вы, господа, узнайте, что анекдот мой голая истина. От себя же замечу, что всякая почти действительность, хотя и
имеет непреложные
законы свои, но почти всегда невероятна и неправдоподобна. И чем даже действительнее, тем иногда и неправдоподобнее.